Для Казахстана характерен устойчивый экономический рост ВВП на душу населения — более 4% в год. А во многих соседних странах Азии — еще выше. Экономические успехи Китая и Индии уже потянули в рост и ближайшие к ним государства. Яркий пример — Камбоджа, в развитие которой Китай вкачивает многомиллиардные инвестиции. И там рост чуть ли не рекордный — более 7% в год.

С поклоном и благодарностью за молитву в чашу монаха опускаются купюры. Местные риели вперемежку с долларами все чаще заменяют в ритуальном утреннем подаянии горстку риса. Страна пагод и монастырей монетизирует свои религию, историю и жизнь со скоростью шарика на барабане рулетки.

Вести игру на китайском русский персонал казино Лилу учит второй год. Три-четыре фразы вроде "делайте ваши ставки" или "ставок больше нет" вызубрить не проблема. Сложнее отстоять с прямой спиной и улыбкой 40-минутную смену под камерой, чтобы еще и грим не потек.

"Они любят, чтобы было светлее, чем обычный тон, губы яркие, брови натуральные. Искусственные брови они не любят", — рассказывает визажист Эльвира Самурова.

"Они" — это игроки онлайн и обычных казино. За редким исключением — китайцы, под запросы которых и подбирается персонал. Русские, казахи, обслуга из Таиланда. И их и клиентов еще недавно крохотный Сиануквиль теперь манит большими деньгами.

Если Макао — это азиатский Лас-Вегас, то Сиануквиль стремится стать вторым Макао. Некогда милый курортный городок наблюдает, как из строительной пыли поднимаются золотые этажи казино. По десять игровых зон в год.

Камбоджа делала ставку на Китай почти во все постколониальные времена. В 60-х китайские экспаты строили местную индустрию. В 70-х Мао, которого восхищали "Красные кхмеры", "вливал" юани в камбоджийские экономику и армию. Сейчас ворота Камбоджи распахнуты для любого инвестора. Но мощь финансов Китая заставляет подвинуться почти всех.

"Сегодня здесь стало тесно для тех, у кого нет больших денег. Русские ресторанчики, французские, то что, украшало, такая смесь Европы и Азии, — все это умерло. Потому что цены так взлетели на землю и недвижимость для китайцев, что европейцы не в состоянии это потянуть", — сказал предприниматель Николай Дорошенко.

Николай Дорошенко — самый известный русский Камбоджи, коллекционер дорогих автомобилей, меценат и миллионер, с балкона своих апартаментов над Сиамским заливом наблюдает, как страна, где он сделал состояние, пишет новую страницу своей истории иероглифами.

В Камбодже района China Town нет, но он здесь и не нужен. Скоро на китайском заговорят целые города. Маленький Сиануквиль за пару лет вырос раза в полтора за счет приезжих из Китая. И теперь только на грибах и тофу здесь можно заработать сотни долларов.

Десятки казино "подтянули" из Китая тысячи строителей, которым нужны жилье и сфера услуг. Инфраструктура двинула следом. Сиануквиль сегодня — город строек, китайских ресторанов и супермаркетов. Уже парикмахеры из Поднебесной занимают салоны красоты оставленные европейцами.

Цены на недвижимость взлетели впятеро и заставили кхмеров вспомнить о том, как в Камбодже традиционно решают жилищный вопрос. Поднимая дома над водой, они спасаются от наводнений, змей и налогов. Плавучие деревни рек и озер Камбоджи — единственно возможный мир для тех, кто не смог заплатить за жизнь на земле.

Озеро Тонлесап с прошлого века — приют потрепанных жизнью и бесконечными конфликтами Индокитая. Говорят, первыми здесь появились Вьетнамцы, бежавшие от войны. Чтобы строить дома на земле, у них не было ни денег, ни прав. Вода не потребовала ни того, ни другого.

Лодки вместо буйков здесь огибают столбы, раскачивая волнами жилища, к которым понятие "постоянное место жительства" не применимо.

Вслед за рыбными косяками они деревнями уходят в Меконг. Несложная задача, если дом и есть плавсредство, а бамбуковая рогатина тянет улов прямо к порогу.

"Еще мои родители поселились здесь. И мне незачем уезжать. Торговля идет, покупатели есть. Деньги нужны только на еду и школу для детей. На берегу надо платить за дом, землю, а вода бесплатна", — говорит Руа Сиен. Ее магазинчик дрейфует от дома к дому — с товаром из города, куда шести тысячам ее односельчан перебираться незачем.

В их тихую гавань волны потрясений, что накрывают Камбоджу с прошлого века, докатываются редко. И лишь однажды озеро не сумело уберечь от беды, накрывшей страну от края до края, когда пришел Пол Пот.

Редкие кадры счастливых коммун сделаны специально привезенными журналистами. Немногие европейцы, которым с 1975-го по 1979 годы под присмотром позволили увидеть великую стройку. Больше Запада, к которому причислен был и СССР, "Красные кхмеры" ненавидели только город. Они считали его врагом, паразитом, который эксплуатирует деревню. И этот враг был уничтожен одним ударом. 2 миллиона горожан апрельским утром 1975-го по дороге Клиансанг двинули к новой жизни. На рисовые поля.

Деньги отменили одновременно с интеллигенцией и религией. За четыре года Пол Пот сделал то, о чем грезили европейские утописты веками. Кампанелловский Город Солнца на земле. Для этого понадобилось сменить название страны на Кампучию, казнить десятки тысяч. Миллионы согнать в колхозы — строить дикий аграрный коммунизм в отдельно взятой стране, где государство регулировало все, даже любовь.

Закрывшие страну от всего мира Пол Пот с товарищами сами были продуктом исключительно западного производства. Их обучила Франция в своих лицеях. Мечта, что разольется реками крови, родилась на посиделках в парижских кафе. Хотя именно эта утопия все же позволила сохранить для мира жемчужину Камбоджи Ангкор.

Выкорчевывая из страны религию, истребив за 4 года почти всех буддистских монахов, "Красные кхмеры" не только не тронули великие башни Ангкор-Вата, но и сделали их одним из своих символов. Возможно, потому, что, как и в XII веке, они тоже строили рай на Земле.

Уникальностью сравнимые только с пирамидами Египта. Размахом превосходящие и их. Древние храмы Камбоджи до сих пор хранят молчание о том, как невероятных размеров каменное отражение небесного царства кхмеры подняли над водой всего за 40 лет. И уничтожить его не сумели ни соседи по полуострову, ни европейские ценители древностей.

Выемки в стенах — следы от алмазов и сапфиров, блеск которых отражался на золотых пластинах. Золото с фресок исчезло после нашествия тайцев. Драгоценности растащили португальские пираты. А современные реставраторы едва вообще не разрушили храм, решив подправить работу древних строителей.

Подтеки на стенах — следствие идеи скрепить цементом огромные каменные глыбы, которые на нем никогда не держались. Реликвию, наконец, оставили в покое — золотая туристическая жила, что приносит стране треть доходов, Камбодже нужна не меньше, чем рис.

Рис — главный продукт, основной источник экспортных денег — однажды едва не стал палачом экономики. "Красные кхмеры" всю Камбоджу превратили в одно рисовое поле, даже площади Пномпеня и дворец короля. Но точно не из-за этого потеряли власть в стране, где рис — почти религия.

Рис в Камбодже и есть жизнь. Его здесь — 200 сортов. От тех, что выращивают на корм животным, до элитного — кондитерского. Но главный — жасмин. Четвертый раз за десять лет он признается лучшим в Азии, что означает в мире.

Рис, который Красной Кампучии давал большую часть валюты, кхмеры Пол Пота сделали единственным культивируемым зерном, за три года угробив и знаменитый кампотский перец, и плантации сахарных пальм. Технологию переработки чудом сохранили на маленьких фермах.

Сбор сока сахарной пальмы требует почти альпинистских навыков. Бамбуковыми лестницами опутаны все стволы в округе. Камбоджа понемногу возвращает свой уникальный продукт на мировой рынок. Пока не больше 100 тонн в год. И едва ли не единственный на планете полезный сахар вновь начинает помогать бюджету страны.

Пальмовый сахар — один из двух продуктов Камбоджи, имеющих так называемый географический индикатор. То есть нужного качества он получается только из местной пальмы. А с недавнего времени это еще и сладкая валюта Камбоджи.

Как сок из пальмы, Камбоджа тянет из недр и лесов ресурсы на продажу, открывая экспортные границы всему, что можно обменять на доллары.

Рабочие фабрик — единственные пролетарии, кого Пол Пот не переквалифицировал в крестьян. Каучук Кампучии тогда был нужен для обмена на оружие. Сейчас помимо риса и текстиля он — главный продукт экспорта. Чрезвычайно грязное производство рождает удивительно чистый полуфабрикат цвета молока.

Здесь становится понятно, почему каучук — это "молоко гевеи". В определенный момент производства он становится похож на пластину взбитого суфле. И даже пена у него молочная. Только пахнет резиной.

Таким получается забродивший сок после 12 часов ферментации. Потом — сушка в печах, и уже желтые 33-килограммовые брикеты пакуют для отправки. Ни один из них в Камбодже не останется.

Чем светлее латекс, тем он лучше. Цвет камбоджийского почти идеален. За это его свойство расплачиваются джунгли. От гевеи к гевее. Шаг за шагом тысячи рабочих вычерпывают сок, с надрезов стекающий в чаши. Запас конечен. С каждого дерева за время его жизни можно собрать максимум 200 килограммов каучука. Камбоджа экспортирует под 100 тысяч тонн латекса в год.

Первые гевеи в провинции Кампонтям посадили еще французы, сделав камбоджийским джунглям "смертельную инъекцию". Каучуковое дерево способно давать сок максимум 30 лет, что заставляет расчищать под плантации все новые тысячи гектаров. Если темпы вырубки сохранятся, Камбоджа станет первой в мире страной без лесов. По крайней мере, среди тех, у кого был не просто лес — непроходимые джунгли. Здесь их убивают не только каучук и бесконечные плантации масличных пальм. Камбоджа в земляных печах свой невосполнимый ресурс год за годом превращает в уголь.

Власти бульдозерами равняют печи с землей, штрафуют, но не могут победить в стране, где две трети домов топятся древесным углем. По 4 доллара за мешок.

Правительство запрещает бензопилы, премьер обещает расстреливать нелегальных лесорубов с вертолета. Ничего не помогает! Ежегодно Камбоджа сжигает в таких печах 3,5 миллиона тонн древесины. Только Нигерия и Вьетнам свой лес уничтожают быстрее Камбоджи, где топор лесоруба способны остановить разве что полицейский налет или мина.

Прижимая протезами инструменты, свои унылые песни они играют для туристов у стен древних храмов. Спрессованные в полвека войны и перевороты засеяли джунгли и поля Камбоджи таким количеством мин, что до сих пор отбирают у людей ноги, руки, глаза и жизни.

Нигде чаще, чем в Камбодже, на минах не подрываются. И чистить плантации и джунгли от осколков войн ей еще лет 30 лет. Темпы несравнимы с теми, что взяла экономика. Десять лет она растет быстрее китайской. "Глотая" инвестиции, королевство окружает пагоды кварталами фабрик и казино, а дорогими машинами все больше разбавляет потоки мотоциклов и рикш. Но небоскребы будущего оно все еще поднимает над минными полями прошлого.