Сразу с перехода через КПП из вьетнамского Мок Бая в камбоджийский Бавет попадаешь в игорную зону. Когда казино строят на самой границе с другим государством, сомнений, на чьи широкие карманы они рассчитаны, не остается. В данном случае - на карманы вьетнамцев, ну и еще китайцев, потому что зачастую это они инвестируют в игорную индустрию. Самим камбоджийцам играть запрещено, посему развлечение это только для иностранцев. Ту же картину можно наблюдать и при въезде со стороны Таиланда.
Все 180 километров до камбоджийской столицы – Пномпеня мы преодолели автостопом на попутном минивене. Добраться до дома нашего каучсерфера с одной окраины города на другую оказалось в разы сложнее. Главный транспорт местных – тук-туки, или мототакси. Но мы искали бюджетный вариант - обычный автобус. А с общественным транспортом дела там явно обстояли неважно, поскольку ходят автобусы редко и вдобавок подолгу простаивают в пробках.
К этому примешались очень невыгодные курсы в обменниках, когда шестая часть средств оседает у спекулянтов. Оставалось ждать открытия банков в понедельник, а пока довольствоваться минимальным продуктовым набором из овощей и хлеба. В супермаркетах же большая часть товаров, за исключением пива, импортная. Цены указывались в американских долларах – это официальная валюта наряду с камбоджийским риелем.
В Камбодже нам не попалось ни единого коренного жителя, который приглашал бы путешественников через сетевой портал «каучсерфинг». Но были местные из числа приезжих и оставшихся. Вроде 49-летнего полунемца-полуангличанина Питера. По факту он был чуть ли не единственным человеком в двухмиллионном Пномпене, который готов бесплатно пустить под свой кров каучсерферов. Что делает ему честь.
Худой, с длинными волосами и в татуировках, точно хиппи. Или постаревшая рок-звезда - на гитаре он действительно играет. И довольно резкий в выражениях, когда говорит за жизнь. А, в общем, не церемонится и с некоторыми людьми: «не нравится - проваливай». К счастью, это он сказал не нам, да и не произнес вовсе. Только дал понять заехавшему при нас парню, который ляпнул про грязь в доме или что-то в этом роде. И последний испарился.
Мы же, на удивление, нашли общий язык, ведь, в сущности, имели с Питером немало общего. Остаток вечера прошел за повествованием о его прошлых работах фотографом, web-дизайнером и, хотя в это сначала трудно поверить – преподавателем. К тому же в молодости он делал снимки красавиц для журнала мод Vogue и несколько лет мотался автостопом по США и Мексике.
- Никогда не знаешь, где окажешься завтра, где будешь ночевать. Мне приходилось спать под мостами, проситься на ночлег в дома. Тогда не было ни мобильных телефонов, ни интернета. Это настоящий автостоп.
Вот-вот, Питер, отчаянная ты голова! Спланировать что-то наверняка почти невозможно. Иначе бы мы и не встретились.
Для приезжающих в Камбоджу почти осязаема еще «живая» память камбоджийцев о жутком периоде второй половины 1970-х годов. Старые порядки изменились при смене в стране политического строя. Едва придя к власти и захватив столицу, правитель «красных кхмеров» Пол Пот в течение 72 часов насильственно выселил из Пномпеня почти всех жителей. А затем началось устранение всех, кто хотя бы в теории мог пошатнуть его власть, вплоть до учителей, врачей и студентов. Хватали даже за то, что носишь очки. В те еще не канувшие глубоко в прошлое времена было уничтожено до трех миллионов человек – почти треть населения страны…
Автобусов до деревни с не выговариваемым названием Тьэнгъаек, что в пригороде, нет. И, чтобы увидеть Мемориал жертв режима «красных кхмеров», пешком мы шли около семи километров.
Репрессии в Камбодже отличала особая беспощадность даже в сравнении со сталинским «Большим террором». И сами «Поля смерти» не похожи ни на один подобный мемориал на территории бывшего СССР. Эти самые «поля» можно принять за обычный ухоженный парк. Если, конечно, не присматриваться к деталям: выставленным на обозрение человеческим костям или извлеченной из земли одежде. И если не вчитываться в информационные таблички, от содержания которых по телу пробегает дрожь.
Здесь нет длинных списков имен на мраморе или граните. Как нет и самого камня: ни стел, ни мощения. Все дорожки земляные или дощатые, таблички с пояснениями сделаны из продольных срезов древесины. Но заросшие травой ямы братских захоронений напоминают воронки от авиабомб. А стены буддистского храма, единственного монументального сооружения на обширной территории, изнутри выложены настоящими черепами. От пола до самого потолка. Их там более пяти тысяч.
По-божески, этим несчастным просто бы позволить обрести вечный покой, предав земле. Но этого не делается. Ради ли того, чтобы «обнажить правду», или, во что меньше хотелось бы верить - для привлечения туристов. Однако для экономики отнюдь не богатой Камбоджи туризм остается одной из важнейших отраслей, поэтому и такое возможно. Чем объясняется порой колоссальная разница в стоимости входных билетов для иностранцев. На отдельные достопримечательности, как, например, Королевский дворец в Пномпене – до 40 раз дороже.
Но, возвращаясь к злодеяниям Пол Пота. Его четырехлетнее правление отметилось серьезным подавлением культуры, образования и медицины. Он закрывал библиотеки, а школы и больницы превращал в тюрьмы. В одной из таких «школьных» тюрем, где сегодня действует Музей геноцида «Туол Сленг», побывали и мы.
Тюрьма S-21 была самым известным местом пыток вплоть до падения режима «красных кхмеров» в 1979 году. Намеренно здесь оставили все без изменений: камеры со следами пребывания узников, решетки на окнах и колючую проволоку по периметру, сложенные наспех из кирпича изоляторы. Появились стенды с множеством фотографий заключенных. А через эту тюрьму прошло до 20 тысяч «врагов народа», из которых выжить удалось лишь единицам. Тех, кто не был замучен пытками и голодом, отсюда отправляли на казнь. Как раз на полигон в пригороде, о котором речь шла выше.
Привычная для любого камбоджийца еда может показаться верхом изыска. Завернутый в банановые листья сладкий клейкий рис с фасолью и розовым бананом продается на улицах в качестве перекуса и всеми любимого лакомства. Да и стоит дешево, поэтому самое что было запастись им в дорогу.
Раньше мы шутили, что при перемещении между населенными пунктами нас не подвозил только мусоровоз. Теперь это досадное упущение было исправлено, и три дружелюбных мусорщика ради нас немного потеснились в кабине. Жаль, не было времени узнать у ребят об особенностях ремесла – через три километра те сворачивали.
Зато 36-летнему камбоджийцу Сино, сидевшему за рулем остановившейся следом машины, времени на рассказы о себе было предостаточно. Поскольку ехал он 170 км до самого города Кампота, где живет, да вдобавок пригласил к себе в гости.
Сино работает в неправительственной благотворительной организации, помогающей детям из бедных и неблагополучных семей. На средства НКО, финансируемой из Франции, закупает еду, одежду и школьные учебники. Он руководит отделением в одноименной провинции Кампот, а подчиняется католическому священнику, для отчета которому, собственно, и ездил в Пномпень.
Говорит, что не забывает детство, когда бедно жил в семье из семи детей. Поэтому так дорожит тем, чем занимается последние 12 лет. И вообще старается делать добрые дела, веря, что все происходящее не случайно.
Вскоре мы увидели на трассе еще двух автостопщиков. Водитель, не раздумывая, посадил и их. Это оказались молодая жительница Лондона, занятная своим двухлетним опытом работы тюремщицей, и испанец, который за все время не проронил и слова.
Собранную на трассе разношерстную компанию Сино привез обедать в любимый рыбный ресторан, куда по звонку подошли и его молодая жена с двумя малолетними ребятами. Было очевидно, что угостить европейцев для него - как сказать «спасибо» белой нации вообще. За то, что благодаря поддержке иностранных фондов выучил английский язык, получил образование и хорошую должность с 700-долларовым жалованьем, а главное, возможность помогать соотечественникам.
Да и вообще, сотню лет назад, в то время, когда Камбоджа находилась под протекторатом Франции, Кампот и его население жили куда стабильнее и спокойнее, чем при короле в XIX веке или тем более после обретения независимости в 1953 году. Оставленное здесь французами наследие – во множестве сохранившаяся колониальная архитектура, кафе с круассанами и вывески на французском. Из наиболее явного. Даже сама неспешность, коей пропитан местный воздух, заставляет не бежать по старым улочкам или вдоль реки Кампонг Бай, а остановиться и «поймать момент», словно гуляешь по Монмартру.
Гуляя по Кампоту, мы набрели на перечные плантации. Провинция славится своим душистым перцем, равно как и тем, что здесь выращивают пахучий дуриан. Фрукт этот довольно дорогой, а из-за специфического серного запаха его запрещено вносить в отели и общественный транспорт. Тем не менее, многие дуриан любят. В Кампоте любят настолько, что даже поставили памятник и завалили им местный рынок.
Но городок в наш маршрут был включен вовсе не потому, а по причине близости Национального парк Бокор. И так совпало, что как раз туда рано утром повез нас новый приятель Сино.
Бокор – покрытые джунглями горы с пещерами, водопадами и богатым животным миром. Считается, здесь обитает самое крупное слоновье стадо в Индокитае. Впрочем, животных мы не встретили нигде кроме названья Слоновьих гор. Говорят также, будто их популяция несколько пострадала, натыкаясь на оставшиеся в окрестностях противопехотные мины – отголосок боев с красными кхмерами.
Большую часть дней в году здесь сыро, туманно и моросит дождь. Хотя именно из-за прохладного климата, спасаясь от тропической жары, французские колонизаторы в 20-х годах прошлого века построили на самой вершине турбазу с казино. Единственная существующая дорога наверх, включающая три моста через ущелья, проложена по серпантину еще тогда.
На подъеме в гору вырастает 29-метровый памятник, похожий на сидящего Будду. На самом деле - мифическая героиня камбоджийского буддизма Лок Еай Мао, покровительница путешественников, охотников и рыбаков.
Это новый монумент, чего не скажешь о расположенных неподалеку остатках королевской виллы, сто лет назад подаренной Сисовату Монивонгу, условно остававшемуся монархом всецело зависимой от Франции территории.
Проехав еще несколько километров, натыкаешься на заброшенную католическую часовню. Каменные стены ее, внутри исписанные на английском и кхмерском, снаружи художественно покрыты красной плесенью, придающей вид загадочный и немного устрашающий. Еще и от статуй Иисуса и Девы Марии отколоты куски. Но кто-то продолжает зажигать на алтаре свечи и делает попытки замазать граффити.
Однако главное оставленное французами сооружение, сыскавшее некогда элитному курорту славу «города призраков» - расположенный на высокогорном плато отель-казино. Он построен у самого обрыва. Сразу за смотровой площадкой, откуда в ясную погоду открывается завораживающий вид на Сиамский залив, начинается отвесная стена более чем 500-метровой высотой.
Здание перестало использоваться несколько десятилетий назад. В постоянной сырости голые стены почернели и обросли мхом. Через прохудившиеся бетонные перекрытия большой каминный зал, холл и номера, где отдыхали богачи, заливают дожди. А сквозь пустые проемы окон и дверей на глазах входит туман – густой, словно в нем одна пустота.
Мы, кстати, стали одними из последних, кто увидел старый отель таким завораживающим. Вскоре его восстановили, провели ребрендинг и открыли для отдыхающих, присвоив максимальные пять «звезд». Правда, с этим Бокор потерял как минимум половину прежней притягательности.
У Камбоджи есть выход в море. А где имеется море, там и пляжи, и все необходимое, чтобы с пользой для тела и духа провести денька три.
Власти хотят сделать из Сиануквиля камбоджийскую Патайю. Они активно зазывают китайских инвесторов, чтобы те превратили береговую линию в сплошную стройку. Пока реализовать грандиозный замысел удается, к счастью, лишь отчасти. Поэтому в нашем распоряжении оказались навес, позволивший спрятать палатку от начавшегося ночью дождя, а когда утром прояснилось - теплая бирюзовая вода, скрипучий как снег песок, дешевые манго и уличная еда.
К бабушке, продающей сырники с кокосом и домашние вафли, мы наведывались вновь и вновь. По неповторимости ее стряпне не уступают только местные кэбы. Какой-то умелец (а почерк на всех гибридных автомобилях Сиануквиля один) переделал легковушки в полукабриолеты с новой более высокой крышей, хромированными поручнями и опускающимися по желанию ширмами.
На выезде из города продавались зеленые кокосы. Это те же плоды кокосовой пальмы, что в изобилии попадают к нам в Россию, но собранные на полгода раньше. Поэтому в них больше воды и мягкие стенки - мякоть едят ложкой, сделанной из скорлупы.
Уже по другой дороге мы возвращались в столицу, а оттуда, еще раз переночевав у Питера, стартовали в Баттамбанг.
У рабочих пригородных текстильных фабрик закончилась смена. По общежитиям их развозили в открытых грузовиках, никак не приспособленных для перевозки людей. Тем более что напихали бедняг туда столько, что поместиться они могли только стоя и тесно прижавшись друг к другу.
По словам нашего попутчика, камбоджийца Панье, за неимением чего-то лучшего сюда стягиваются жители из сельской местности. При легальном трудоустройстве и месячном жалованье 150-200 долларов им предоставляют один выходной в неделю и до 18 дней ежегодного отпуска.
В Камбодже иностранцам не дают прохода тук-тукеры. Вероятно, в мототаксисты идут люди от природы беззастенчивые и назойливые. Для посещения туристических мест я даже купил на рынке футболку с надписью «No tuk-tuk today» (англ. - Сегодня никакого тук-тука). Американцы и европейцы, прочитав, одобряюще кивали - видно, написали бы то же самое даже у себя на лбу, тук-тукеры недоумевали: «почему нет?».
И все-таки в Баттамбанге мы встретили удивительного представителя их братии, который вместо того, чтобы навязывать свои услуги, бесплатно подвез, посадил нас в тенек и дал по бутылке воды, а сам застопил пикап.
На носу был Новый год. У камбоджийцев два излюбленных места для его встречи. Помимо морского побережья Сиануквиля это городок Сиемреап, расположенный недалеко от храмового комплекса Ангкор-Ват.
Сказать просто, что Ангкор - главная достопримечательность страны, значит, не сказать ничего. Он основа национального самосознания, сокровище кхмерской, да и мировой культуры, религии и архитектуры.
Ангкор поместили на флаг Камбоджи. Им крайне гордятся и даже пьют в виде одноименного пива, чьи крупные рекламные вывески размещены на витринах едва ли не трети магазинов страны.
Мы не знали, как подступиться и за день объять то, что распростерлось на 200 с лишним гектар, пока не сели на велосипеды. Арендовали их с вечера, поскольку, чтобы встретить рассвет в Ангкоре и в принципе все успеть, выдвигаться нужно было очень рано. А жили в получасе езды оттуда, в доме вьетнамки Ан, которую за все пять дней увидели только один раз, поскольку она пропадала в Хошимине.
Некогда Ангкор-Ват был столицей и находился в сердце кхмерского королевства, включающего, помимо Камбоджи, часть нынешних территорий Вьетнама, Лаоса и Таиланда. Начиная с XII века здесь воздвигались монументальные сооружения в честь индуистского бога Вишну. Каждый новый правитель строил все новые грандиозные по исполнению храмы, часто имеющие форму ступенчатой пирамиды, усыпальницы, святилища. Их встраивали в сложную сеть водохранилищ, каналов, дамб, насыпей, рвов и прудов. Однако в какой-то момент эта же система, поначалу позволившая городу стремительно развиваться, дала сбой, и водные ресурсы Ангкора истощились.
Постепенно Ангкор был людьми покинут, а в XV веке прекратил свое существование, на несколько столетий канув в небытие. В руинах искали уединения лишь буддийские монахи, пока в 1861 году затерянный в джунглях город не был заново открыт европейскими исследователями. Считается, что именно Ангкор вдохновил английского писателя Редьярда Киплинга на рождение «Книги джунглей» с главным персонажем Маугли.
А дальше на север карта все больше вела нас второстепенным дорогами, от деревни к деревне, вплоть до последнего сколько-то хоть крупного населенного пункта Стынгтраенг. Мы с ветерком прокатились в открытом кузове внедорожника по соседству с мешками навоза, переночевали под банановыми деревьями. Но, пожалуй, заключительная глава о Камбодже будет неполной без упоминания еще трех случайных знакомств.
Это подвозивший нас католический священник, до поступления в семинарию работавший простым камбоджийским учителем. Это живущий на берегу Меконга 40-летний чех, во дворе которого мы поставили палатку и который вспоминал о том, как его родители-коммунисты устроили ему взбучку за нежелание быть пионером и носить красный галстук.
И конечно, это Хем Бантинг – знаменитый камбоджийский марафонец, о котором перед его участием в летних Олимпийских играх в Пекине Би-Би-Си писало, что у тренирующегося и живущего в нищете бегуна нет даже нормальных кроссовок.
Узнав, что я тоже журналист, Хем рассказал, что с тех пор, когда он находился в зените славы и не единожды бил национальные рекорды, в Камбодже мало что поменялось, а марафонцы не получают практически никакой поддержки даже несмотря на старания международного олимпийского комитета. За десять лет выступлений на международной арене он пробежал марафоны в Индии, Южной Корее, Таиланде, Катаре, Японии, Германии, Ливане. Жаль, в 2015 году из-за проблем со здоровьем Бантингу пришлось прекратить тренировки.
До границы с Лаосом оставалась шестая часть стандартной марафонской дистанции, каких-то семь километров, что вполне можно было бы пускай и не пробежать, а пройти пешком. Если бы не двигающийся с крейсерской скоростью в сторону КПП мотоблок, на котором ехала крестьянская семья: молодые супруги и двое их маленьких детей. На сколоченный из досок прицеп мы и запрыгнули с рюкзаком за плечами.
На этом наше азиатское приключение, естественно, не заканчивается…
Источник: riakursk.ru
Губернатор Пхукета Сопхон Суваннарат дал старт празднованию Лой Кратонга по всему острову в этом году, возглавив официальную церемонию открытия мероприятия
На Пхукете на территории Blue Tree состоялись долгожданные забеги по полосе препятствий - "Phuket Spartan Trifecta Weekend & Hurricane Heat 12 HR".
Не менее 900 человек собрались на воскресную игру Phuket Andaman FC и Nara United на пхукетском стадионе Surakul, подсчитала спортивная страница Ball Tai.
